Что такое пища смерти?

В школе любил читать фантастические рассказы. В одном из них повествовалось, как в далёком будущем не надо будет сажать пшеницу, печь хлеб. Сельское хозяйство постепенно должно исчезнуть, поскольку еду станут производить из химии, а самое главное, по вкусу и питательной ценности химическая пища будет лучше естественной. Такое чудо казалось мне далёким, думал, не доживу. Дожил. Читает Яков Кульнев Скачать в mp3 (4. 2 Mb / 04:31 мин. )

Все мы дожили. Меня удивил знакомый профессор химии. Он развлекался, проводил исследование пищевых продуктов. Ему было интересно, сколько в них искусственных химических элементов, а сколько натуральных. Продукты покупал в обычных магазинах Москвы.

Опущу химические термины и формулы. Вывод прост: мы едим далеко не натуральные продукты.

Например, хлеб пекут из рафинированной муки. Это не мука из цельного зерна. При рафинировании убивается всё живое, что есть в злаке. Зато туда добавляют химические добавки, которые позволяют хранить муку долго, назло бактериям и другой заразе, отказывающейся есть и размножаться в рафинированной субстанции. Бактерии понимают, это мука для людей.

Химическая мука превращается в хлеб с помощью термофильных дрожжей, которые в природе не встречаются. Это дрожжи — сахаромицеты, они очень стойкие, не разрушаются в процессе приготовления. Замечательно. Только такие дрожжи почти не перевариваются в организме человека. Именно поэтому «мёртвый» хлеб ложится в желудок тяжёлым грузом, образует слизь и отказывается перевариваться во что-нибудь полезное.

Во многие консервы лучше не заглядывать. Есть такой термин — «стабилизированный продукт». Догадайтесь с одного раза, чем «стабилизируют» консервы, какой химией. Это различные кислоты и многочисленные «Е201, Е121 и т. д. ». Например, «Е507» — соляная кислота, «Е513» — серная кислота. Правда, живая пища?

Я задумывался, почему мои родственники из Воронежской области, притом что любили выпить и курили, дожили до очень преклонных лет, многим под восемьдесят, но они до сих пор работают. Понимаю, что свежий воздух, деревенский физический труд, полезно для здоровья. Черноземье — растёт всё. Грядки такие, что уходят в горизонт. Но работа-то каторжная! За счёт чего такое здоровье?

У меня, кажется, есть ответ.

Они всю жизнь едят пищу жизни. Земля там такая, что свои огороды людей кормят весь год. Картошка, огурцы, помидоры, маленькие арбузы, дыни. Хлеб пекли сами. Кур и уток хлором не обрабатывали, антибиотиками не кормили. Ведь мы состоим из того, что едим. Поэтому деревенские жители были здоровы.

Жители Москвы и других больших городов едят пищу смерти. Это еда с большим содержанием искусственных химических добавок. Ну другой-то нет! Что делать?

Согласен, сейчас нехимической еды почти нет. Даёт надежду слово «почти».

Во-первых, есть немногочисленные магазины «здоровой еды». Представленные товары, по утверждению производителей, произведены без применения химии. Можно поверить и покупать продукты там. Хотя это дорого, да и честность производителей мы проверить не можем. Когда я жил в Америке, то подобным магазинам там доверял больше. Просто у них сложившаяся система контроля, у нас пока не так.

Во-вторых, знакомые бабушки с рынка. Только это должны быть действительно люди, которым доверяете. Кто сам выращивает продукцию. Говорят, такие энтузиасты ещё есть. Моя знакомая покупает творог, сыр всегда у одной старушки на рынке, которая держит коров, сама делает молочные продукты. Хорошо бы поверить в то, что коровы не едят траву на соседней свалке бытовых отходов. Знакомая ездила к бабушке в гости, говорит, что всё нормально.

В-третьих, можно есть различные каши из круп. Дело в том, что в них консервантов, разрыхлителей, антиокислителей и другой гадости нет, уже хорошо.

Жителю большого города не избежать пищи смерти, это правда. Но давайте хотя бы иногда позволять себе меньше есть «фаст-фуд», пить «газировку», перекусывать «чипсами со вкусом настоящей икры». А если к этому ещё заниматься спортом, больше двигаться, дышать свежим воздухом, то здоровье сохраним. Человек адаптируется ко всему, даже к химии. Будем надеяться, что мы сильнее её.